Sindbad1
Опубликовано: 31.03.2017
Незапятнанное НЕБО
(сборник)
Роман Куликов
«Проводник»
Уверен, что большая часть из вас не раз задавались вопросом: «Кто во всем этом повинет?»
Кто повинен в погибели ваших малышей, матерей, отцов, братьев, сестер? Кто повинет в том, что ваши дома разрушены, городка лежат в руинах и за жизнь приходится даже не то что биться, а биться с орудием в руках? Вас интересует, кто либо что стало предпосылкой всего произошедшего? Злой ли гений безумного ученого, фатальная ошибка военных либо природное явление? Вы желаете это знать?
sindbad1
Что же... я могу вам ответить!
Конечно, во всем повинет человек. Только он причина всех несчастий, превративших некогда расцветающую Землю в серо-коричневую радиационную помойку.
Но если вы ожидаете от меня высокопарных речей о суицидных наклонностях населения земли, упрямо стремящегося к самоуничтожению, то зря. Может быть, это и так, не собираюсь спорить. На данный момент я говорю только об одном-единственном человеке, на чьей совести смерть миллионов людей. О для себя!
Да-да! Это Я! Я во всем повинет! Я – убийца, я – губитель рода людского...
Мечтаете покарать меня? Жаждете мести?
Так приходите! Я жду смельчаков, способных на подвиги, так как добраться до меня вам будет очень тяжело! Вот он я! Лежу на панцирной кровати, посреди кусков сожженного матраца. Пружины намертво спаялись с моим телом, проплавили руки и ноги, каркас кровати проходит через ребра и какие-то органы. Какие конкретно, не знаю, один хрен они не работают. Моя голова вросла в древесный щиток – его щербатую поверхность я вижу краем глаза. Вся кожа иссохла и потрескалась, я не ел и не пил столько времени, что даже не помню, когда это было в последний раз. Не представляю, как эта сука поддерживает во мне жизнь. Хотя именовать это «жизнью» язык не поворачивается... Ха-ха-ха! Он у меня вправду не поворачивается.
Но ведь я мыслю, а значит... существую! Тот мудак, который это произнес, даже говорятЯ все еще существую...
Чтобы ее...
Эта тварь забрала у меня все, оставив только боль и воспоминания...
Мемуары. оспоминания.
– Не боишься ты с таковой кучей средств по Зоне-то? – торговец аккуратненько складывал пересчитанные купюры передо мной. – Может, у меня пока побудут? А ты, как надумаешь свалить, зайдешь, возьмешь...
– Уже надумал, – оборвал я его увещевания.
Торговец приостановил пересчет средств и с удивлением поглядел на меня:
– Серьезно?
Кивнув, я знаком показал, чтоб он продолжил свое занятие. Мне не хотелось задерживаться тут ни одной излишней минутки. И так провел в Зоне довольно времени.
Возвратившись к пересчету, торговец спросил:
– Есть куда вне Зоны податься? У меня за Периметром знакомец неплохой, поможет добраться, устроиться, средства повыгоднее вложить...
Ага, знаем мы таких «знакомцев», нет уж...
– Как-нибудь сам справлюсь, – ответил я.
Торговец пожал плечами, дескать, как хочешь, положил передо мной последнюю пачку и поверх засунул белоснежный прямоугольник визитки.
– Вот, если передумаешь...
– Не передумаю, – отрезал я и убрал средства в ранец, оставив визитку на прилавке.
Торговец несколько секунд пристально смотрел на меня, позже кивнул и спросил:
– Чего-нибудть еще?
Я пробежал взором по полкам сзади него.
– Патроны для «Тайги» есть?
– Под вырезку?
– Можно и тех, и других.
Он ушел в подсобку и появился оттуда с 4-мя коробками в руках.
– Вот, держи, по две для каждого ствола, – торговец положил патроны на прилавок, но руки с их не убрал.
Я вопросительно поглядел на него. Взоры повстречались, и никто из нас не собирался отводить глаза.
– Это, – произнес торговец, – за счет заведения. Прощальный подарок, если скажешь, где «грибное» место. Где ты взял собственный хабар?
Некое время мы молчком пялились друг на друга, позже я решил: «Почему бы не сказать правду» – и усмехнулся.
Взяв коробки с патронами из рук торговца, я сложил их в ранец, на ощупь отделил часть купюр от одной из упаковок и произнес:
– Зона дала. – Средства веером легли на прилавок, а я, все так же улыбаясь, развернулся и, затягивая на ходу ранец, вышел из лавки торговца.
Автобус натужно гудел старенькым движком и трясся на неровностях дороги. Зажав зачехленное ружье меж колен и пристроив ранец под бок, я расположился около окна на самом комфортном месте – над задним колесом.
Не думаю, что этот рейс пользуется большой популярностью у населения, но, все же, свободных сидений в автобусе осталось не так много. Рядом со мной примостилась дородная дама с потертой сумкой на коленях. Она бойко разговаривала с соседкой впереди. Обсуждали какую-то общую знакомую, я особо не прислушивался. Прижавшись лбом к грязному стеклу, я смотрел через него на колоритное солнышко и достаточно жмурился. Так приятно ощущать его мягкое осеннее тепло. Это в Зоне оно только светит, практически не согревая жителей этого злосчастного клока земли. Там, снутри Периметра, ты как будто находишься под невидимым куполом, через призму которого можно наслаждаться расчудесными закатами и красочными восходами, даже нередкие грозы зачаровывали собственной красотой, но... все было каким-то искусственным, ненастоящим.
– Как служится? – внезапно спросила сидячая рядом дама.
– Что? – я оборотился к ней.
Она с хорошей ухмылкой смотрела на меня, видимо, приняв мою сталкерскую одежку за военную форму.
– У меня отпрыск тоже в армии, вот только месяц как в отпуск приезжал...
Она стала рыться в сумке, развязала пакет и достала оттуда несколько пряников.
– На вот, сынок, держи. Вы ведь на этой собственной службе даже таковой малой радости не видите.
– Спасибо, – поблагодарил я за угощение.
– На побывку?
– Нет. Насовсем.
– Ой! Вот мать-то обрадуется! – просияла попутчица.
– Ага, – подтвердил я, – обрадуется.
Гостеприимство и благожелательность соседки как будто покрыли меня мягеньким пледом положительных чувств, от которых я практически отвык за время, проведенное в Зоне. И пока дама говорила о собственном отпрыску, и какой он молодец, и как нелегко на данный момент служится, я всухомятку съел пряники, а позже опять зажмурился и, кажется, задремал, так как слова моей попутчицы через какое-то время стали доноситься до меня как будто издалека.